Российские либералы кадеты и октябристы 2/10

партии. Но это не есть также и индивидуальное мнение, лежа­щее на исключительной ответственности составителей. Мы пред­лагаем эту программу как первый опыт такой платформы, на которой могли бы сойтись и войти в определенное соглашение разнообразные кружки и группы, из которых под двойным влия­нием правительственной реакции и революционной борьбы име­ет все шансы сложиться русская конституционная партия. Даль­нейшей разработке и печатному обсуждению отдельных пунктов этого соглашения должно впредь служить «Освобождение».

П

В нашей программе мы исходим из предположения, что в более или менее близком будущем правительственная власть бу­дет поставлена в необходимость приступить к серьезной полити­ческой реформе. Многочисленные признаки показывают, что раз­ложение нашей государственной формы идет быстрыми шагами вперед. Непрекращающиеся беспорядки в высших учебных заве­дениях, широко развившееся рабочее движение, аграрные волне­ния крестьян, чрезвычайное распространение революционных из­даний в низших слоях населения, новые вспышки терроризма, выразившиеся в факте убиения двух министров³ на протяжении одного года,-все это свидетельствует, что русское общество пере­росло существующую форму и болезненно ищет выхода из свя­зывающих его пут. Тем не менее в ближайшем будущем мы можем еще ожидать нового пароксизма реакции. Этой возможно­сти, однако, мы не боимся. Опыт последнего времени показыва­ет, что чем ярче реакционные меры, тем скорее они оказывают­ся бессильными и тем более содействуют подъему оппозицион­ного настроения в самых широких и разнообразных кругах рус­ского общества. Такие приемы правительственной борьбы, как отдача в солдаты учащейся молодежи, нагайки и кулачные рас­правы на улицах, закрытие периодических изданий, суммарные проскрипции представителей интеллигенции, массовые обыски и аресты, отлучение всемирно известного писателя от церкви⁴ чи­новниками в рясах и беззаконное изгнание из Академии писате­ля с европейской известностью⁵ но капризу власти,-все эти и подобные меры, без сомнения, сделали более для пропаганды ненависти к режиму и лицам, его представляющим, чем могла сделать своими силами русская оппозиция. По справедливому выражению Витте⁶-в его известной записке⁷-«конечно, сильное правительство долгое время может подавлять всякую оппозицию, но бесспорно также и то, что ничто так не разобщает монарха с народом и не расшатывает основных устоев, как широкое приме­нение репрессивных мер, в особенности когда меры эти прини­маются для прекращения смуты и брожения, вызванных ошиб­ками самого же правительства». Таким образом, реакция не опас-

29

иа: она лишь приближает ожидаемый нами момент. Настоящая,, главная опасность грозит совсем с другой стороны.

Дело в том, что под впечатлением безуспешности и обратно-j го действия реакционных мер самые ослепленные, наконец, про- \ зревают. Изверившись в репрессии, они прибегают к компромис­су. Временные правила о солдатчине⁸ сменяются временными правилами о студенческих организациях⁹; стрельба по забастовав-; шим рабочим - зубатовской пропагандой государственного социа­лизма*⁰; закон о земской фиксации - частными подачками зем­ствам, превысившим сметы, и т.д. Словом, выражаясь опять од­ним из глубоких афоризмов статс-секретаря Витте, «делаются по­пытки, которые, к сожалению, весьма часто повторяются государ­ственными людьми и всеща дают отрицательные для всех ре­зультаты: попытки действовать уклончиво между двумя противо­положными мнениями и, удовлетворяя либеральным стремлени­ям, сохранить существующий порядок».

Вместе с г. Витте и мы не можем одобрить подобных попы­ток и не верим в их целесообразность. Недаром вторые времен­ные правила министерства просвещения¹¹ уже разделили участь первых, и не надо быть пророком, чтобы предсказать полное фиаско тем попыткам фальсификации рабочего мнения, пример которых мы видели в официальной московской демонстрации 19 февраля¹².

В данный момент нас интересует, однако, другое. Не будем ли мы в непродолжительном времени свидетелями еще одной из таких попыток, «часто повторяемых», к «сожалению» г. Витте и нашему, «государственными людьми»: попытки фальсифициро­вать земское общественное мнение с тем, чтобы, «удовлетворяя либеральным стремлениям, сохранить существующий порядок»? Конечно, одною из таких попыток приходится считать и пригла­шение официальных представителей земств, председателей и чле­нов управ принять участие в бюрократических губернских и уез­дных комитетах по вопросу об улучшении сельскохозяйственной промышленности¹³.

В 1881 г. на такое приглашение в комиссию аналогичного ха­рактера передовые русские земства ответили совершенно опреде­ленно - отказом и протестом*. С тех пор и до настоящего време­ни точка зрения земств по существу не изменилась и высказы­валась настолько определенно и часто, насколько это позволяли

* «Двенадцать земских собраний заявили ходатайства, чтобы к участию в зако­нодательной деятельности земские люди приглашались не в отдельных случаях и не по назначению от правительства, а постоянно по выбору земств...» «Призван­ные правительством сведующие люди не могут быть названы земскими; они состав­ляют фиктивное земское представительство, и обсуждение ими вопросов земско-го-сударственной важности поселяет лишь недоразумения в среде населения губернии, так как их мнения принимаются за мнения представителей земства, посланных на­селением, между тем как они в действительности выбраны министерством внутрен­них дел» (Записка статс-секретаря СЮ. Витте). 30

«независящие обстоятельства». Напомнить и развить эту точку зрения мы считаем необходимым именно в текущий момент; когда на почве правительственных затруднений так легко может состояться попытка фальсифицировать и эксплуатировать в свою пользу земское общественное мнение. Всяким попыткам этого рода земские люди должны противопоставить ясные и опреде­ленные политические требования. От самого русского общества зависит тем или иным отношением к подобным попыткам при­близить или отдалить желательный исход событий.

Первым пунктом программы должны быть, как сказано вы­ше, те требования, которые во всех культурных государствах дав­но уже легли в основу свободной общественной жизни как ее элементарнейшие и необходимые предварительные условия:

1. Личная свобода, гарантированная независимым судом; как последствие этого принципа, отмена произвольных арестов и обысков, административной высылки, чрезвычайных судов и суммарной процедуры.

2. Равенство всех перед законом и как его последствие отме­на всяких исключений и изъятий национальных, сословных и религиозных. Применительно к русской действительности это, следовательно, прежде всего сводится к уравнению крестьян в правах с другими сословиями (отмена телесных наказаний под­разумевается здесь сама собою), к отмене «одиозных привилегий» дворянства в области управления, земского представительства и сословного землевладения, к признанию полной свободы веры и совести, к отмене ограничений в сфере личного и имуществен­ного права относительно евреев и поляков.

За этими необходимыми предпосылками личной свободы и равенства прав, гражданских и политических, следует столь же необходимое признание элементарных условий свободной поли­тической мысли и критики:

1. Свобода печати; право издавать периодические издания явочным порядком, без залогов; отмена цензуры и ответствен­ность печати по суду.

2. Свобода собраний и союзов.

3. Право петиций.

Никакое представительство не может быть признано выража­ющим мысль и волю страны, если не существует этих средств общественного контроля, если нет легального пути для предвари­тельных соглашений и организаций с политическою целью.

Только при условии принципиального признания всех пере­численных «основных прав» получает свой нолный смысл и то политическое требование, которое можно, конечно, признать цен­тральным, но никак нельзя признать единственным необходи­мым в конституционной программе, а именно:

Бессословное народное представительство в постоянно дейст­вующем и ежегодно созываемом верховном учреждении с права­ми высшего контроля, законодательства и утверждения бюджета.

Более подробное определение характера этого пред ства, его отношения к избирателям, к прерогативе и министе ву, как мы сказали выше, должно послужить предметом zzz обсуждения, при котором нельзя обойтись без технических д лей и принципиальных споров. Здесь более чем ще-либо н ходим предварительный обмен мнений, которому программа, п добная настоящей, обязана оставить известный простор. П[ рять результаты подобного обсуждения в настоящей программ было бы и бесполезно - потому, что только при выработке оснс ного закона о народном представительстве это обсуждение мс бы получить практическое значение. Между тем такая выраб есть уже второй шаг политической реформы. Здесь нам пред стоит прежде всего сговориться о первом шаге, т. е. о том, создать самый орган, которому могла бы быть поручена въ _л ботка основного закона. Этот очередной вопрос, как сказано вы ше, должен быть поднят в программе, и то или другое решени его должно быть намечено, если программа хочет выйти из от влеченностей и стать на почву практического разрешения воп; са о реформе.

Еще менее смысла имело бы поднимать в настоящем лении вопросы о тех законодательных задачах, решение к~ предстоит будущему органу русского народного представительст ва. Экономические, финансовые, культурно-просветительные, ад министративные реформы, рабочее законодательство и аграрны вопрос, децентрализация и переустройство местного самоуправл ния - все эти и подобные им вопросы, выдвинутые русской жи~ нью, составляют неисчерпаемый материал для будущей законода­тельной деятельности представительного органа. В процессе пс литической реформы эта деятельность составляет уже третий и последний шаг, после созыва учредительного органа и выработки основного закона. Без сомнения, по всем перечисленным вопро-сам в земской среде уже имеются свои определенные идеи, большей частью совпадающие с идеями русской интеллигенции. Конечно, насколько позволяют обстоятельства, и земства, и пе­чать, и русское общество вообще занимаются решением всех" этих вопросов, не дожидаясь, пока наступит время коренной по­литической реформы. Но именно по самой этой причине в про­грамму, подобную настоящей, т.е. выставляющую исключительно политические требования, совершенно нет надобности вводить, перечень всех очередных нужд и задач русского народа во всех возможных областях жизни. Связать этим кого бы то ни было, определить направление законодательной деятельности будущего представительства мы все равно не могли бы в большей степе­ни, чем направление это определяется уже самым устройством представительства и чем самое устройство представительства оп­ределяется способом его введения в жизнь. На последнее, следо­вательно, и должно быть обращено наше главное внимание.[ Вместо того чтобы говорить и давать обещания будущих реформ

32

от имени других, гораздо важнее и целесообразнее будет позабо­титься о том, чтобы эти другие получили возможность говорить от своего собственного имени. Обещания не нужны никому и никого не удовлетворят. Нужны практические меры.

Ш

Итак, помимо формулировки программы важнейшим очеред­ным вопросом является вопрос о мерах и способах ее осуществ­ления. Мы, конечно, не можем предусмотреть всех «капризов ис­тории», но на нашей прямой обязанности лежит постараться их устранить и предупредить по возможности. Возможность эта ста­новится больше, если мы ясно представляем, чего хотим, и твердо стремимся к выполнению заранее намеченного плана во что бы то ни стало. Обстоятельства могут сложиться лучше или хуже, чем мы предполагаем, и тоща весь план должен изме­ниться. Мы рассчитываем только на то, на что можно рассчиты­вать, считаясь с положением данного момента. С этой только точки зрения мы и попросили бы отнестись к намеченному плану как наших друзей, так и возможных наших противников.

Первым шагом к реформе, согласно нашей исходной точке зрения, был бы тот, который свидетельствовал бы о серьезности намерений верховной власти, о признании ею важности истори­ческого момента и трудности ее собственного положения. Прин­ципиальные основы политической реформы должны были бы быть в таком случае признаны и утверждены актом высочайшей воли. Материал для такого принципиального заявления указан в той части нашей программы, которая трактует об основных пра­вах.

Естественным последствием такого принципиального призна­ния было бы, по возможности, немедленное устранение из рус­ской политической жизни всего того, что противоречило бы за­явленным принципам. А именно:

1. Указанный выше способ издания закона верховной властью вместе с представительным органом законодательства должен быть признан единственным законным способом. Между законом и всякого рода правительственными распоряжениями в порядке управления должна быть восстановлена та, применительно к су­ществующему государственному строю определенная в ст. 50 «Основных законов»*⁴, граница, которая совершенно затерялась и не могла не затеряться при бюрократическом устройстве органа высшей законодательной власти. Следовательно:

2. Все административные наросты, закрывшие и исказившие До неузнаваемости наши действующие законы, всякого рода «вре­менные правила» и циркуляры, отменяющие закон путем его Разъяснений и распространительных толкований, или просто пу­тем приостановки его действий, все изменения закона кодифика­ционным порядком и проч. тому подобные способы обхода и за-

²- 4264 33

мены закона, должны быть отменены и подвергнуться пршщи| пиальному осуждению. Конечно, в тех случаях, коща поде" отмена действующих «временных» административных распоряже ний должна, по существу дела, сопровождаться новым законода тельным актом, такая замена должна быть предоставлена буду| щему правильно устроенному законодательному учреждению. Не помимо принципиального осуждения, все те ныне действующие административные правила, заменяющие и отменяющие заког какие могут быть отмены немедленно, должны быть отменев тем самым актом верховной власти, которым будут установлев основные начала политической реформы.

3. Такой же отмене подлежат и отдельные мероприятия ад| министративной власти, предпринятые на основании перечислен! ных чрезвычайных полномочий, - особенно те из этих мероприя-j тий, от которых пострадали, вне судебного и законного поря отдельные лица. В день, коща политическая свобода в "~ станет совершившимся фактом, признанным верховною вла будет совершенно справедливо освободить даже и от законны* последствий их действий те лица, политические преступлен которых стояли в связи с их стремлением поднять Россию культурную высоту, характеризуемую режимом политической боды.

Самая широкая амнистия по всякого рода государстве» преступлениям была бы не только долгом чести и справед: ста по отношению к пионерам свободы, но и актом величайшей государственной мудрости, который достойно ознаменовал бы бою принципиальный разрыв с мрачным временем, переживае-1 мым нами теперь, и решительное вступление России на вы| сшую ступень политического и культурного существования.

Как сказано, все перечисленные выше основные принципы некоторые вытекающие из них меры могут быть заявлены осуществлены в одностороннем акте верховной власти,-в виде наприм., высочайшего манифеста. Но остается еще в высшей степени существенный вопрос о том способе, которым должш быть выработаны детали политической реформы, о тех лицах учреждениях, которые должны послужить посредниками мел властью и населением в самый критический момент осуществле ния нового режима. Как бы ни были широки формальные тупки власти общественному мнению, у русского общества слиш| ком много оснований не доверять, что осуществление этих усту пок с успехом могло бы быть поручено высшей бюрократа» Перед глазами русского общества стоит слишком много самг свежих примеров,-и комических, вроде исхода всероссийскс переписи 1897 г., и трагических, вроде бюрократической борьбы голодом настоящего года, - примеров, которые чересчур ярко детельствуют, во что могут превратиться самые благие начина ния, как только они попали в бюрократические руки. В па общества свежи также воспоминания о плачевных результ

34

реформы, возвещенной благожелательным рескриптом на имя генерал-адъютанта Ванновского¹⁵. Мелкое соперничество между министрами, замена единства политической мысли кабинета ду­умвиратами и триумвиратами из наиболее влиятельных минист­ров, более или менее откровенные попытки раздела власти для личной выгоды-все эти результаты и симптомы слабого режи­ма отнюдь не способны внушить обществу выгодное представле­ние о высшей бюрократии настоящего момента. Вверить этим людям крупную политическую реформу - значило бы насмеяться над чаяниями лучшей части русского общества в такое время, коща никому не до смеха Искать новых людей и сил кругом престола, в его непосредственной близости,-также было бы без­надежной задачей. Слишком долго совершался в этой среде «ес­тественный подбор» наизнанку, подбор крупных честолюбий и мелких умов, разнузданных личных аппетитов и полнейшего об­щественного индифферентизма, чтобы дать престолу нужных людей в нужное время. Их надо искать там, ще удалось их най­ти во время другой великой реформы, крестьянской, - надо ис­кать их в обществе. Но пусть никто не думает, что мы намека­ем тут на «сведущих» людей и желаем конституции Лорис-Ме-ликова¹⁶. Воспользоваться людьми из общества таким пу­тем-значило бы идти или на бессознательную иллюзию, или на сознательную фальсификацию. Не только эти люди не должны быть выхвачены из общества наудачу властною рукою, они даже не должны быть переданы обществом власти из рук в руки для бесконтрольного пользования; нет, они должны быть выбраны обществом, и действовать в пределах данных им полномочий, и находиться цод постоянным общественным контролем. Но кто же, ще и при каких условиях будет их выбирать?

Предоставить решение даже и этого вопроса бюрокра­тии-значило бы рисковать успехом всей реформы. Создать кан­целярским путем какие бы то ни было новые избирательные коллегии для выбора обществом людей, призванных осуществ­лять реформу, - значило бы начать с нарушения одного из са­мых основных принципов реформы. По необходимости прихо­дится следовать историческим прецедентам и отдать эту подгото­вительную работу в руки представителей существующих учрежде­ний общественного самоуправления. Выбор между этими учреж­дениями не труден. Чисто сословные между ними, как, напри­мер, дворянские, едва ли должны быть привлекаемы к выработ­ке бессословного представительства. Остаются органы всесословно­го общественного самоуправления, тоже искаженные по составу своего представительства и очень неполно представляющие мне­ние страны, но имеющие за собою предания политических стремлений и по существу своему представляющие нижний этаж будущего конституционного здания, как это недавно лишний раз блестяще доказал статс-секретарь Витте. Лишить их той роли, какую они сыграли при переходе к конституционному режиму в

2* 35

других странах, особенно в Пруссии, нельзя уже просто потому^ что при данной фактической обстановке перехода к конституци онному режиму их нечем заменить в этой роли. Опасений, чт в них мы встретимся с реакционным большинством, как было  с  дворянскими  комитетами  при  крестьянской  рефор­ме, - таких опасений, конечно, быть не может слишком реши тельно говорят против этого и земские традиции, и дух времени Мы имеем все основания думать, что деятельность таким обра эом настроенных представителей от земства не пойдет вразрез вековыми стремлениями русской интеллигенции. Во всяком слу чае, такой путь вернее и лучше, чем тот «скачок в неизвестное» который представляла бы всякая попытка выборов ad hoc*, по неизбежным в таких случаях правительственным давлением при трудноопределимом настроении непривычных к политиче ской жизни общественных слоев. Но, как бы то ни было, огра­ничить одними представителями существующих органов самоуп равления - земств и дум больших городов - состав будущего учре­дительного органа было бы принципиальной ошибкой. Состав ленный таким образом, он не имел бы достаточного автори в тех самых сферах, удовлетворить которые имелось бы в в самым фактом устройства такого органа. Вместо успокоения рисковал бы внести новое недовольство и очутился бы в очен трудном положении между недоверчивым отношением прави тельственных слоев и принципиальной доктриной передовых об щественных и литературных течений, горьким опытом приучен ных к скептицизму. Затруднение было бы, конечно, гораздо меньше, если бы ко времени осуществления политической ре формы земствам и городам удалось настоять на таком расшире нии собственного избирательного права, которое дало бы им в< можность считаться законными представителями мнений страны Но если, как можно предвидеть, политическая реформа стан~ на очередь раньше этого момента, то всякая отсрочка ее буд" политической ошибкой, и останется один только возможный ис ход - пополнить состав учредительного органа теми элементами которые недостаточно представлены в современном самоуправл^ нии. Было бы, например, желательно предоставить для этой ц ли существующим органам самоуправления право избирать депу татов из лиц, принадлежащих не только к среде земских и то родских гласных и избирателей, но и ко всему русскому общ¹ ству; было бы также полезно допустить право представительсп и для русских университетов. Конечно, и после всех подобны пополнений останется еще достаточно поводов для возражени против состава учредительного органа. С этим необходимым нё совершенством его может несколько примирить только то сосб ражение, что роль самого учреждения, создаваемого таким не

* Букв, «к этому»; для данного случая, цели (лат.). (Ред.)

36

бычным способом, по существу своему будет непродолжительная и временная. При всей важности вопросов, подлежащих его ре­шению, все же эти вопросы касаются формы, а не материала за­конодательства. Самый трудный и ответственный вопрос, на ко­торый предстоит ему ответить, есть вопрос об избирательном праве; и едва ли есть основание думать, что этот вопрос он ре­шит менее демократично, чем предполагалось решить его при обсуждении земствами вопроса об устройстве всесословной воло­сти и мелкой земской единицы в 80-х годах и в настоящее вре­мя.

Во всяком случае, только этой промежуточной деятельностью при подготовлении нового режима и должна ограничиваться по­литическая роль представителей местного самоуправления* Зада­ча этих представителей должна ограничиваться выработкой хар­тии, избирательного закона и конституционных гарантий; затем роль их будет кончена; они уступят место представителям наро­да, выбранным, в силу закона, уже правильной подачей голосов.

В практике земских ходатайств учреждение, о котором только что шла речь, очень часто называется именем Земского Собора. В настоящее время мало кто соединяет с этим термином то славянофильское значение, которое придавалось ему изобретате­лями, братьями Аксаковыми¹⁷. Земские ходатайства 80-х и 90-х годов окончательно отняли у идеи Земского Собора романтиче­ский смысл, по которому «земле» давалось только право «мне­ния», а не «власти», и соединили с Земским Собором вполне политическое понятие центрального органа народного представи­тельства. С тех пор эпигонам славянофильства стало неудобно становиться под знамя Земского Собора. Чтобы избавить Россию от рокового пути западного парламентаризма, пришлось пустить в ход новую идею национально-политической реформы. Земский Собор из центра переносился в провинцию: явилась, в оппози­цию идее лорис-меликовской конституции, идея «самоуправляю­щейся местно земли с самодержавным царем во главе», Этой своеобразной политической утопии суждено, как кажется, послу­жить последним прибежищем людей, которые не хотят расстать­ся с псевдопатриотическим убеждением, что в области политиче­ской жизни России суждено сказать свое «новое слово». Пора, од­нако, отрешиться от этой сентиментальной и вредной славяно­фильской иллюзии. Свое слово мы, конечно, скажем в том смысле, что у нас, как и везде, представительные учреждения неизбежно примут особый оттенок, соответственно особенностям русской культурной и политической жизни. Но сами по себе сво­бодные формы политической жизни так же мало национальны, как мало национально употребление азбуки или печатного стан­ка, пара или электричества. Это просто формы высшей культу­ры, достаточно широкие и гибкие, чтобы вмещать в себе самое разнообразное национальное содержание. Они становятся необхо­димыми, когда общественная жизнь усложняется настолько, что

37

уже не может уместиться в рамках более примитивного обще­ственного строя. Коща такое время наступает, коща новый год истории стучится в дверь, бесполезно ставить на пути его пре­пятствия и задержки. Он все равно придет: осторожно и разумно поступит тот, кто посторонится и даст ему дорогу. В истории Древнего Рима сохранилась одна поэтическая легенда: Сивилла из Кум пришла к царю Тарквинию продавать ему книги судеб. Царю назначенная сивиллой цена показалась дорогой. Тоща си­вилла бросила в огонь часть книг, а за остальные потребовала ту j же цену. Царь все еще колебался: сивилла сожгла еще часть! книг. Посоветовавшись с авгурами, царь, наконец, купил-по] прежней цене-то, что осталось. <

Римская легенда дает полезный урок царям и авгурам. С ис­торической необходимостью торговаться опасно. Чем дальше, тем! меньше она уступает. И кто не хочет читать таинственную книгу] судеб в ее естественном порядке, тот дорого заплатит за послед-' ние страницы, на которых написана развязка.

Освобождение. Штутгарт, 1902.1 №  1. С. 7-12.

К ОЧЕРЕДНЫМ ВОПРОСАМ

Г

В нескольких предыдущих номерах «Освобождения» редактор] его поднял вопрос о своевременности либеральной организации. Организация предполагает известную степень однородности орга­низуемых элементов и определенную цель, всеми одинаково по-! нимаемую. Имеются ли эти условия налицо среди тех оппози­ционных элементов, об организации которых идет речь? Вот! вопрос, который должен быть обсужден, прежде чем сделана бу­дет попытка организации.

Казалось бы, ответ на этот вопрос дан уже самой программой! и земскими заявлениями, напечатанными в № 1 «Освобожден ния»¹⁹. Русская жизнь, однако же, движется быстро. За нескольку месяцев, протекших со времени выхода в свет первого №  «Ос­вобождения», земская среда, конечно, не изменилась; но настрое­ние среды под влиянием текущей борьбы и событий отчасти ус­ложнилось, отчасти определилось точнее, отчасти дифференциро­валось. Оказалось на практике, что «Освобождение» обслуживает слишком обширный круг лиц и общественных слоев, чтобы точ­но выражать мнения и настроения каждого. На самых страницах!

* Статья эта принадлежит лицу¹⁸, принимавшему выдающееся участиеъ вь_ ботке заявления «От русских конституционалистов», напечатанного в №  1 «Освс-1 бождения». (Ред.) 38

журнала появилось немало разногласящих между собой и проти­воречивых оттенков политических воззрений. Постороннему чи­тателю, может быть, не всеща легко было разобраться, ще тут главное русло и ще побочные, параллельные течения. И теперь, коща возникает вопрос об организации, тем необходимее точнее и определеннее наметить это главное русло.

Может быть, возразят, что именно в подобную минуту, коща речь идет об объединении, менее всего удобно разбираться и размежевываться. Не лучше ли оставить пока в стороне всякие разномыслия и разногласия, чтобы дружной сплоченной группой пробить первую брешь в твердыне самодержавия?

Но дело в том, во-первых, что разногласия уже возникли и вышли наружу. А затем, только уверенность друг в друге и мо­жет породить ту сплоченность, которая необходима для согласо­ванного действия. И чем момент для такого действия кажется ближе, тем важнее своевременно обсудить разногласия.

Одним из самых характерных проявлений внутренних разно­гласий среди сторонников «Освобождения» может служить поле­мика между «гласным Т> и просто «Гласным» (статьи в № 7 и 12). Гласный Т. резко формулирует основную тему разногласий в самом заглавии своей статьи: «Мирная оппозиция или револю­ционная борьба?» Может быть, многие сторонники «Освобожде­ния» в самой резкости такой формулировки найдут причину спо­ров и недоразумений. Как понять, в самом деле, слово «револю­ционный»? В одном смысле, более узком (которого не имеет в виду и сам автор статьи), «революционная борьба», разумеется, земству недоступна: не выходить же в самом деле земцам на площадь со знаменем, как (не совсем справедливо) иронизирует г. Гласный в своем возражении. Но в другом, более широком смысле, - разве земство не вступило уже давным давно на почву революционной борьбы (см. известную записку Витте)? Как ни неточно, однако, заглавие, выбранное г. Т., оно недурно характе­ризует те полюсы, между которыми вращается политическое на­строение земской среды. На одной стороне мы встречаем те на­строения, которые охарактеризовал очень метко сам г. Т. Часть земцев, по его наблюдениям, ожидает, что политическое освобож­дение России придет как-то само собой, в силу неизбежного ис­торического закона. Другие находят, что надо действовать, но не против правительства, а на правительство: действовать убеждени­ями, а не требованиями. Третьи хотят, чтобы земство не трати­ло своих сил и не приносило жертв в борьбе, а ждало ее резуль­татов и готовилось к роли посредника. На другом полюсе обна­руживается гораздо более действенное настроение, которое пред­ставляет сам г. Т. Его оппонент не одобряет этого настроения и протестует против чувства во имя логики. Это не мешает ему, однако же, при случае апеллировать к «ненависти», а в своих планах «мирной оппозиции» довольно близко подходить к тому способу действий, который, пожалуй, и г. Т. не отказался бы

39

признать «революционным» в широком смысле этого слова. Оба противника грешат несколько оптимизмом; но прямо в противо­положном смысле. Один, несомненно, преувеличивает готовность земцев к тем жертвам и к той энергической борьбе, к которым, он их призывает. Другой, напротив, слишком уже склонен удов­летвориться тем запасом активности и той степенью организо­ванности, которая имеется в наличности в настоящее время. Первый требует открытого признания солидарности земцев с ре­волюционерами. Второй, в жару спора, обмолвливается следую­щей рискованной фразой: «что касается силы и красоты (беско­рыстного интеллигентного подвига)...то, по моему мнению, их не меньше в малозаметной тяжелой и суровой работе земского труженика, согретого патриотической любовью к своему делу, чем в яркой роли политического мученика».

Будем надеяться, «что ненависть к тешу политическому строю, который могильной плитой придавил живые силы про-¹ буждающегося народа», докончит политическое воспитание «зем­ских тружеников» и уравняет настроение в земской среде. Надо, думать, тоща станут невозможными и реплики дилетантов поли­тической борьбы* по адресу кандидатов в ее мученики. Может быть, тоща и такие эпизоды как воронежские ссылки, начнут вызывать не чувство страха, а чувство стыда и будут сопровож­даться протестами, к которым теперь тщетно взывает редактор «Освобождения»... Все это может быть, но, к сожалению, этого еще нет теперь, несмотря на уверенность г. Гласного в своей те­оретической и логической правоте. К счастью, и г. Гласный не утверждает, что этого не нужно: он взывает к «ненависти» и, очевидно, чувствует ее недостаток.

Как бы то ни было, теперь приходится» очевидно, считаться с пестротой взглядов и настроений в земской среде, коща захо­дит речь об организации. Прежде чем организоваться, надо знать или решить, кто, с кем и куда пойдет вместе. И в этом пункте нас встречают серьезные недоумения.

Казалось бы, не может быть никакого сомнения относительно, задачи, во имя которой должны объединиться либеральные эле­менты. Так, без сомнения, думает и редактор «Освобождения». В своей статье в №12 журнала²⁰ он весьма обстоятельно и убеди* тельно доказывает необходимость либеральной организации для совершенно определенной цели - конституционной реформы. Н в той же статье находим следующие строки, могущие подать по* вод к недоразумениям. «Либеральным элементам, к которым мы причисляем и таких сторонников идеального самодержавия, как М. А. Стахович²¹, Д. Н. Шипов²², Н. А. Хомяков²³ и многие дру­гие почтенные земские деятели, нужно же, наконец, вдуматься 2 положение вещей, ясно понять его и решиться действовать до

* Нам непонятно, почему и в каком смысле здесь говорится 6 дилетантах п~ литической борьбы. (Ред.) 40

конца». Нам неясно, причисляются ли здесь упомянутые земские деятели к «либеральным элементам» лишь после того, как они «вдумаются в положение дел, ясно примут его и решатся дейст­вовать до конца», или же в своей теперешней стадии понимания и настроения? Редактору «Освобождения» эта стадия кажется, по-видимому, переходной, и мы, разумеется, желали бы думать, как он. Но что если стадия эта окажется окончательной? Ведь если бы мы не знали из других источников, то относительно некото­рых лиц могли бы узнать и из «Освобождения», что они вовсе не бессознательные и случайные, а принципиальные и, по-види­мому, убежденные сторонники самодержавия, хотя бы в форме славянофильской политической утопии. Допустимо ли подобное политическое credo в рядах организуемой либеральной партии?

Вопрос этот тем более уместен, что одна уступка по необхо­димости ведет за собой другую. Если «идеалисты самодержавия» и «неисправимые славянофилы» (термины П.Б.Струве) должны идти вместе с конституционалистами к одной цели, то целью этой, очевидно, не может быть конституционная реформа. Мы не знаем, случайно ли или намеренно, но только «Освобожде­ние» уже наметило и новый лозунг, более удобный для такого, по-нашему, ненатурального союза. Вместо определенных, не ос­тавляющих места никаким сомнениям, терминов «политическая свобода» и «конституция» выдвигается неясный и двусмыслен­ный славянофильский термин: «Земский Собор». По справедли­вому замечанию П. Б. Струве, Земский Собор (по крайней мере, в теории) нисколько не исключает самодержавия, т. е. не только термин двусмыслен, но употребление его в двойственном смысле признается его достоинством и преимуществом.

Нам кажется, что такая неопределенность в решении самого главного, самого существенного вопроса - о составе и цели проек­тируемой либеральной организации - свидетельствует только о полной неясности представлений о завтрашнем дне. Источник этой неясности мы усматриваем в самом настроении земской среды, о котором говорили выше по поводу письма г. Гласного. С характерным для этого настроения фатализмом, так хорошо отмеченным г. Т., г. Гласный делает следующее замечание о ближайшем политическом будущем России. «Как произойдет го­сударственный переворот в России, как распределится деятель­ность между ее культурными силами, кто будет выдвинут в пер­вую боевую линию и кто пойдет в резерве, сдастся ли прави­тельство при первом серьезном напоре общественных сил или будет бороться до последней крайности и тем приведет к катаст­рофе-все это вопросы, на которые в настоящее время нет отве­та». Но без ответа на эти вопросы ни одна политическая партия не может ступить ни одного шага. Каждая должна иметь и име­ет свой определенный ответ, во имя его действует, с ним сообра­жает свою боевую программу. Мало того, именно от своих соб­ственных действий каждая партия обязана ожидать изменения

41

обстоятельств в пользу того ответа, который она считает наибо­лее вероятным. Не давать же никакого ответа и оставлять по­ставленные вопросы открытыми в ожидании событий, которые придут сами собой,-может посторонний наблюдатель, историк; но политический деятель и партия, которые обнаружили бы по­добную осторожность, тем самым подписали бы себе смертный приговор.

Ответ, конечно, есть и у сторонников «Освобождения»; редак­тор журнала прекрасно наметил его в той же статье №12. В силу этого ответа речь не может идти о том, чтобы ждать, пока пра­вительство с завязанными глазами подойдет к самому краю без­дны, в которой оно погибнет. Если бы было так, то, конечно, мы могли бы спокойно примириться с Земским Собором как лозунгом партии и с гг. Стаховичем и Шиповым как ее члена­ми. Но тоща, может быть, всего лучше было бы просто захлоп­нуть книгу истории на той странице, ще речь идет о земской политической борьбе: не земцы и не конституционалисты реша­ли бы тоща вопрос о ближайшем политическом будущем Рос­сии. Если же мы думаем иначе, если мы тоже хотим принять активное участие в решении, если мы ждем этого решения уже в ближайшую минуту, тоща вопрос о лозунге и составе партии становится далеко не так безразличен: это именно вопрос о том, кто' уже завтра будет говорить с правительством от лица всей земской России и кто останется «в резерве». И ответ на этот вопрос зависит не от судьбы, не от фатальной «логики событий», а от сознательной группировки сил в самой земской среде.

Можно, пожалуй, признать, что еще год тому назад мы дей­ствительно еще не имели достаточно данных для определенной группировки и определенного решения относительно ближайшего будущего. Но теперь мы все это имеем в руках. Мы знаем, что переговоры «либералов» с правительством уже начались²⁴,-если считать «либералами» гг. Шипова и Стаховича. Мы знаем, что политическая роль первого-все равно, сознательная или бессоз­нательная, - состояла в том, что он устранил в Москве широкий съезд либеральных земцев*, а из наличных элементов сгруппи­ровал «благоразумное большинство», на которое обещал г. Плеве опираться, в противодействие - «неблагоразумному», очевид­но, - меньшинству. Мы знаем, что г. Стахович обнаружил не меньшую политическую ловкость, парализовав протест курских земцев по поводу отставки кн. П. Д. Долгорукова²⁶. И мы знаем, что в свою очередь г. Плеве, который не скупится на слова, признал «непростительным легкомыслием» со стороны прави­тельства думать, что оно может обойтись в настоящем положе-

Не желая нисколько говорить в пользу г. Шилова, к образу действия кото­рого мы с самого начала отнеслись отрицательно, мы должны заметить, что, на­сколько нам известно, более радикальные земские элементы сами устранили себя в пользу г. Шипова от устройства земского съезда. (Ред.)²⁵ 42

нии без представителей «местного управления», т.е. без председа­телей земских управ, за благоразумное большинство которых г. Шипов ему поручился. И, зная все это, мы все-таки обнаружива­ем склонность считать упомянутых земцев и «многих других» того же направления - «либеральными элементами». Мы готовы выразить земское настроение в лозунге, который эти люди могут принять, ничем не жертвуя из своих убеждений и привычек мысли - взглядам конституционной России. Кто же и для кого послужит здесь орудием в этой политической эквилибристике? Кто кого проведет и кто окажется обманутым? Имея полную возможность предвидеть ответ на эти вопросы, не было ли бы «непростительным легкомыслием» с нашей стороны израсходо­вать хотя бы крупицу из того скромного запаса политической ак­тивности и оппозиционного недовольства, который все-таки нако­пился в земской среде, раз речь идет исключительно о том, что­бы форсировать такой исход, до которого, пожалуй, мы доживем и без всяких с нашей стороны насилий? Убежденные сторонни­ки самодержавия ведь не идут в своих политических стремлени­ях дальше наивного желания «доводить до царя всю правду». П. Б. Струве прекрасно подчеркнул^ в каком комическом положе­нии они при этом иной раз оказываются. Но допустим, что их на самом деле позовут-и не раз или два, как обещает им г. Плеве, а «по вся дни», как требовал русский политический пам­флет XVI в. - «говорить всю правду царю». Неужели же кто-ни­будь серьезно может думать, что политический вопрос будет этим решен? И неужели сами искренние доктринеры славяно­фильства, если такие существуют и если они действительно стре­мятся не к власти, а к праву совета - неужели они могут сомне­ваться в том, что, в лучшем случае, им предстоит сыграть роль некоторого политического украшения, никому не нужного, тоща как настоящей, «твердой» власти на этой стадии уступок г. Пле­ве из рук не выпустит? И неужели вся земская Россия согласит­ся хоть ца минуту играть подобную роль политических шутов, предназначенных развлечь внимание публики в подготовляемом г. Плеве политическом маскараде? Неужели у г. Чичерина²⁷ рус­ский либерализм должен узнавать, что не в этом, не в смешной пародии на древний Земский Собор должна заключаться его по­литическая программа?

Все эти вопросы невольно напрашиваются, раз речь заходит о земской либеральной организации с гг. Шиповым и Стахови-чем во главе (или даже в качестве членов) и с двусмысленным, самодержавно-конституционным лозунгом в качестве партийного знамени. Некоторое удобство этого лозунга для пропаганды и де­монстраций в земской среде, правда, было условно признано уже в конституционной программе «Освобождения». Но именно те­перь особенно твердо следует помнить, что двусмысленный тер­мин может гораздо легче сделаться средством для политического жонглерства, чем это было в момент зарождения «Освобожде­

ния». О либеральной организации надо, конечно, думать и забо­титься. Но при настоящем настроении земской среды приходит­ся быть очень осторожным; хорошо, если удалось бы создать хо­тя бы крепкие кадры партии из убежденных конституционали­стов. Вербовать же сразу всю армию вокруг неясного лозунга и ненадежных, а отчасти и подозрительных элементов значило бы, по нашему мнению, совершить огромную тактическую ошибку, ослабить энергию движения, погубить его нравственное значение, а при ловкой тактике правительства (возможность которой вовсе не исключена) - оказаться в плену, во враждебном лагере, и, та­ким образом, сдать врагу первую боевую позицию,-правда, без жертв, но зато и без всяких практических результатов.

П

Истекший год дал русским политическим деятелям значи­тельный опыт, и опыт этот не может пройти бесследно. Уроки, полученные за это время, необходимо наметить; в них надлежит разобраться с полной ясностью.

«Освобождение» возникло как орган освободительного движе­ния, не приуроченный ни к какой существующей партии. В за­явлении «от конституционалистов», напечатанном в №1 «Осво­бождения», живущие в России друзья и участники «Освобожде­ния» наметили основные программные требования, но, не слу­чайно, конечно, умолчали о тех путях и способах, какими эта программа должна проводиться в жизнь: в заявлении конститу­ционалистов ничего не говорится об их тактике.

Между тем-и мы уже неоднократно подчеркивали это в «Освобождении»-теперь все резче и резче встает вопрос об орга­низации либеральных элементов в некоторое сплоченное и цель­ное, планомерно действующее единство, вопрос о создании пар­тии политического освобождения России. Организаторы такой партии должны поставить и решить тактические вопросы, обой­денные в заявлении конституционалистов, и самую эту програм­му пересмотреть с точки зрения пригодности ее для широкой и крепкой партии политического освобождения. По-видимому, на­стал момент для такой организационной работы, и ввиду этого мы считаем необходимым изложить наши мысли о некоторых вопросах программы и тактики. Эти мысли могут быть резюми­рованы в двух тезисах:

I. Партия должна быть открыто и решительно конститу­ционной в смысле оглашенного в №1 «Освобождения» заявления конституционалистов. Это требование исключает возможность привлечения в партию лиц т. н. славянофильского образа мыс­лей. Мы считаем, что эти полуконституционалисты могут при случае явиться серьезными союзниками либеральной партии, но им не может быть места в ее среде. Кроме того, в настоящий момент эти элементы утратили всякий моральный кредит, и

44

всецело сами в этом виноваты. Если славянофильские девизы, вроде девиза «царь и земля» (недавно выдвинутого в «Петербург­ских ведомостях» неким г. Столыпиным)²⁸, являются в глазах все более и более широких слоев русской интеллигенции не только недомысленными, но и подозрительными, то в этом ви­новата прежде всего политическая дряблость и трусость тех, кто выступает глашатаями этих громких девизов. Эти глашатаи не исполняли и не исполняют того, что предписывает им их же собственное политическое понимание и их прямой гражданский долг. Протестовали ли они во имя своего излюбленного самодер­жавия и его морального достоинства против преследований дея­телей Воронежского комитета²⁹, против устранения кн. Долгору­кова и вообще против всей той официальной лжи и мерзости, которая отравляет русскую жизнь за последнее время? Между тем если с нашей стороны желание «довести всю правду до ца­ря» было бы в самом деле некоторой наивностью, то со стороны вполне легально действующих либеральных, и в особенности ли­берально-славянофильских, элементов русского земского дворянст­ва серьезная решимость «довести всю правду до царя» означала бы вовсе не наивное прекраснодушие, а выполнение целой поли­тической программы. Это было бы для указанных элементов единственным и в то же время безусловно обязательным путем политического действия. Эти лица не только должны были бы во всех случаях, подобных приведенным выше, подавать всепод­даннейшие увещания, они обязаны были бы подкреплять эти-увещания единичным и коллективным выходом в отставку. Та­кой способ действия для них прежде всего нравственно обязате­лен, ибо лживость министров его величества превосходит - как показал хотя бы г. Витте всей комедией Особого Совеща­ния³⁰ - все пределы и делает совместную государственную работу с такими людьми морально недопустимой.

Уважающие себя и самодержавие представители славянофиль­ского государственного воззрения должны были бы об этой не­возможности совместной работы с господами вроде гг. Плеве и Витте в торжественной и внушительной форме довести до сведе­ния монарха. Всем известно, что это не делалось и не делается, и вот в чем прежде всего следует искать объяснения того окон­чательного морального крушения славянофильских идей и кре­дита их исповедников, которое мы наблюдаем за последнее вре­мя. Исповедники оказались не на высоте исповедуемых ими идей и этим скомпрометировали последние сильнее, чем то мог­ли сделать самые убедительные опровержения противников. Нельзя привлекать в либеральную партию людей, которые даже Для заявления славянофильских идей оказались морально слабо­сильными.

Тем, кому наше указание на необходимость «довести до царя всю правду» кажется совершенно наивным и неуместным, мы позволим себе указать, что в известном смысле решимость «до-

45

вести всю правду до царя», о которой говорилось в передовой статье №12, обязательна не только для славянофильских элемен­тов. Ведь не надо забывать, что всякие решительные и откровен­ные политические заявления даже самого радикального свойства по существу и часто по форме направляются и не могут не на­правляться по адресу носителя верховной власти. С другой сто­роны, если прямые и «лояльные» обращения к самодержцу оканчиваются неудачами и обнаруживают свою бесплодность, то эти неудачи являются ценными наглядными уроками политики, указывая перед лицом всей страны неспособность самодержав­ного монарха, как такового и как лица, воспринимать доводимую до него правду и убеждая, что эта правда для своего воплоще­ния нуждается в более внушительных и веских способах обнару­жения, чем всеподданнейшие увещания. Действительно испытать путь прямого обращения к царю есть лучший способ политиче­ского воспитания, как это красноречиво доказывается примером финляндцев. Мы, последовательные сторонники конституции, не нуждаемся в этих уроках, но это еще не значит, что в них не нуждаются другие. В них, к сожалению, нуждается еще почти вся Россия. И таких уроков не заменит, пожалуй, никакая поли­тическая пропаганда.

П. Партия должна быть открыто и решительно демократи­ческой. Этот пункт требует подробного развития, которое мы на­деемся дать со временем на страницах «Освобождения». Теперь же мы скажем только самое существенное и неотложное. Мы не будем пока говорить о том, что демократические требования вы­текают как необходимые следствия из либерального принципа, что опасения, будто демократические учреждения могут-при низком уровне развития народных масс-стать орудием реакции, исторически опровергнуты, - мы рассмотрим вопрос пока с совер­шенно другого конца.

Партия должна быть создана для осуществления известной программы, и поэтому, быть может, многим покажется, что пре­вратно и даже безнравственно оценивать программу с точки зре­ния ее пригодности для создания партии. Но говорить так-зна­чило бы не вдуматься в реальные психологические условия об­разования и действия политических организаций. Программа не только представляет формулировку цели движения. Она является орудием духовного объединения сил, отдающих себя на служе­ние этой цели. Поэтому программа есть не только цель, но и средство. Для партии политического освобождения России нер­вом ее программы должна быть замена самодержавного строя конституционным. Этой верховной цели должна быть подчинена и самая программа. G этой точки зрения, только демократиче­ская партия политического освобождения России будет иметь не­обходимый для такой партии широкий базис, объединяя в себе все пробуждающиеся к политическому самосознанию элементы русского бессословного общества, тесно связанные по своим сим-

46

патиям и традициям с народными массами и их интересами. Для того чтобы в рядах либеральной партии могли рука об руку действовать и земский дворянин, и разночинец-интеллигент, представитель «третьего» элемента, и крестьянин, доработавший­ся до политического самосознания, партия должна открыто и ре­шительно исповедовать принцип политической равноправности. И потому в ее программе необходимо ясное заявление в пользу всеобщей подачи голосов; такое заявление должно-на наш взгляд - заменить собой соответствующие рассуждения програм­мы конституционалистов об учредительном собрании. За время существования «Освобождения» мы убедились, что требование всеобщей подачи голосов, в справедливости которого мы, по су­ществу, никогда не сомневались, соответствует политическому со­знанию тех слоев бессословной русской интеллигенции, которые стоят в первых рядах борцов за политическое освобождение Рос­сии и должны составить главные кадры либеральной партии, ко­торая выступит открыто конституционной и последовательно-де­мократической*. Недостаточно демократический характер партий­ной программы, хотя бы он сказывался лишь в форме умолча­ния о некоторых пунктах, оттолкнет те элементы, без привлече­ния которых партия будет влачить жалкое существование. Поми­мо положительного решения вопроса о всеобщей подаче голосов демократический характер партии требует программного выясне­ния ее отношения к социальным вопросам - аграрному и рабоче­му. Программное решение этих вопросов не может быть отсро­чиваемо до момента самого политического преобразования, раз речь идет об организации партии, которая поставит себе задачу вести широкую пропаганду и агитацию в пользу политической свободы. При политической реформе нельзя никоща обходить вопроса: cui bono?**-кому по потребу?-во всем его объеме, и политическая пропаганда не может замалчивать главного довода против самодержавия - его несоответствия самым реальным и во­пиющим нуждам народной массы. Поэтому либерально-демокра­тическая партия должна, оставляя совершенно в стороне пробле­му социализма (прежде всего потому, что социализм в самом деле только еще проблема), дать широкую и стройную програм­му социальных реформ. 3hro вторая поправка, которую мы счи­таем нужным внести в заявление конституционалистов теперь, коща возникает вопрос о переработке его в партийную прог­рамму.

• Напомним, что политическая программа общества «Земский союз», изданная в 1882 г. и представляющая первый в новейшее время опыт либеральной русской программы, носила ясно выраженный демократический характер и категорически высказывалась в пользу всеобщей подачи голосов .

** Cui bono? (лат.) - кому на пользу? в чьих интересах?

Программа нужна для партийного объединения, для духовно­го создания политической организации. Но программа не может намечать и установлять способы действия этой организации, не может предписывать ей ту или другую тактику. Зависимость между программой партии и ее тактикой очень сложная, и в иных случаях чем определеннее и резче формулирована про­грамма, тем гибче и пластичнее должна быть тактика, при по­мощи которой требования программы могут получить плоть и кровь. Программа непосредственно имеет в виду единомышлен­ников и их формальное объединение, тактика должна всего бо­лее считаться с врагами и теми неединомышленниками, которые могут явиться союзниками. Поэтому гораздо легче написать хо­рошую программу, чем выработать целесообразную тактику.

Опасно, увлекаясь стройностью и последовательностью про­граммы, забывать, что тактика очень часто, если не в огромном большинстве случаев, может осуществлять программу лищь кус­ками, урезывая ее красивые формы. Истинная политическая мудрость состоит в том, чтобы, ясно оценивая силы действитель­ности, из тактических соображений не производить ненужных ампутаций программы и из ложно понятой доктринерской вер­ности программе не упускать возможности реальных успехов. Нам нечего настаивать на том, что вопросы политической такти­ки суть вопросы данных обстоятельств времени и места. Таковы те общие начала, при свете которых следует обсуждать и решать вопросы о тактических приемах и лозунгах.

Специальный вопрос о том, может ли неопределенный и своею неопределенностью ценный и в то же время опасный ло­зунг Земского Собора быть пущен тотчас в ход либеральною партией, уже в настоящее время стоит иначе, чем сейчас после Воронежского инцидента. Благоприятный психологический мо­мент упущен, и в этом сказалась неорганизованность одних эле­ментов русской оппозиции и морально-политическая дряблость других. Быть может, теперь, не начиная широкой агитации, сле­дует предоставить гг. Витте и Плеве доиграть свой постыдный фарс Особого Совещания без всякого участия в нем хора по­длинного общественного мнения. В таком случае решение вопро­са о лозунге и приемах широкой политической агитации естест­венно отсрочится до тех пор, пока кадры партии не будут орга­низованы. Тоща многое будет более ясным, чем теперь.

Одно для нас совершенно ясно. Условия русской действитель­ности таковы, что широкая партия политического освобождения должна построить всю свою тактику на умелом, гибком и нераз­рывном совмещении тех двух приемов действия, которые извест­ны у нас под названием один - легального, другой - нелегального.

48

такая двуединая тактика потребует в высшей мере сочетания по­литической мудрости с политическим мужеством, холодного рас­чета с пламенным энтузиазмом.

Освобождение. 1903. № 17. С. 289-292.

ПОСТАНОВЛЕНИЯ II СЪЕЗДА ЗЕМСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ 6-9 НОЯБРЯ 1904 Г.³²

Частное совещание земских деятелей в заседаниях, происхо­дивших б, 7 и 8 ноября 1904 года в Петербурге, обсудив вопрос об общих условиях, необходимых для правильного течения и развития нашей общественной и государственной жизни, пришло к следующим заключениям:

1. Ненормальность существующего в нашей жизни порядка государственного управления, с особой силой проявившаяся с на­чала 80-х годов, заключается в полной разобщенности правитель­ства с обществом и в отсутствии необходимого в государственной жизни взаимного между ними доверия.

2. Отношения правительства к обществу имели в своем осно­вании опасения развития общественной самодеятельности и по­стоянное стремление к устранению общества от участия во внут­реннем государственном управлении. Исходя из этих оснований, правительство стремилось к проведению административной цент­рализации во всех отраслях местного управления и к опеке над всеми сторонами общественной жизни. Взаимодействие с обще­ством признавалось правительством исключительно в смысле приведения деятельности общественных учреждений в соответст­вие с видами правительства.

3. Бюрократический строй, разобщая верховную власть с насе­лением, создает почву для широкого проявления административ­ного произвола и личного усмотрения. Такой порядок лишает общество необходимой всеща уверенности в охране законных прав всех и каждого и подрывает доверие его к правительству.

4. Правильное течение и развитие государственной и обще­ственной жизни возможно лишь при условии живого и тесного общения и единения государственной власти с народом.

5. Для устранения возможности проявления административно­го произвола необходимо установление и последовательное про­ведение в жизнь принципа неприкосновенности личности и част­ного жилища. Никто без постановления независимой судебной власти не должен быть подвергаем взысканию и ограничиваем в своих правах. Для вышеуказанной цели необходимо, кроме того, установление такого порядка йривлечения к гражданской и уго­ловной ответственности должностных лиц за нарушение закона,

который обеспечил бы практическое осуществление начала закон ности в управлении.

6. Для полного развития духовных сил народа, для всесто­роннего выяснения общественных нужд и для беспрепятствен­ного выражения общественного мнения необходимо обеспечение свободы совести и вероисповедания, свободы слова и печати, а также свободы собраний и союзов.

7. Личные, гражданские и политические права всех граждан: Российской империи должны быть равны.

8. Самодеятельность общества является главным условием? правильного и успешного развития политической и экономиче­ской жизни страны. Так как значительное большинство населе­ния России принадлежит к крестьянскому сословию, то следует прежде всего поставить это последнее в положение, благопри­ятствующее развитию в нем самодеятельности и энергии, а это достижимо только путем коренного изменения нынешнего не­полноправного и приниженного состояния крестьянства. В этих целях необходимо: а) уравнять крестьян в личных правах с ли­цами других сословий, б) освободить от административной опеки сельское население во всех проявлениях его личной и общественной жизни и в) оградить его правильной формой суда.

9. Земские и городские учреждения, в которых по преиму­ществу сосредоточивается местная общественная жизнь, долж­ны быть поставлены в такие условия, при которых они могли бы с успехом выполнить обязанности, присущие правильно и широко поставленным органам местного самоуправления; для этого необходимо: а) чтобы земское представительство было организовано не на сословных началах и чтобы к участию в земском и городском самоуправлении были привлечены, по воз­можности, все наличные силы местного населения; б) чтобы земские учреждения были приближены к населению путем со­здания мелких земских единиц на началах, обеспечивающих их действительную самостоятельность; в) чтобы круг ведомства земских и городских учреждений простирался на всю область местных польз и нужд и г) чтобы названным учреждениям бы-' ли предоставлены должны устойчивость и самодеятельность,? при наличности которых только и возможно правильное разви­тие их деятельности и создание необходимого взаимодействия правительственных и общественных учреждений. Местное само­управление должно быть распространено на все части Россий­ской империи. ¹

50

10. Мнение большинства.        Мнение меньшинства.

Но для создания и со-       Но для создания и сохране-хранения всегда живого и    ния всегда живого и тесного тесного общения и единения   общения и единения государ-государственной   власти   с   ственной власти с обществом, обществом, на основе выше-    на основе вышеуказанных на-указанных   начал,   и   для   чал, и для обеспечения пра-обеспечения      правильного    вильного развития государст-развития государственной и   венной и общественной жизни общественной жизни безус-    безусловно   необходимо   пра-ловно необходимо правиль-    вильное участие в законода-ное участие народного пред-   тельстве народного представи-ставительства,   как  особого    тельства, как особого выборно-выборного   учреждения,    в   го учреждения, осуществлении      законода­тельной власти, в установле­нии государственной роспи­си доходов и расходов и в контроле   за   законностью действий администрации.

11. Ввиду важности и трудности внутреннего и внешнего со­стояния, переживаемого Россией, частное совещание выражает на­дежду, что верховная власть призовет свободно избранных пред­ставителей народа, дабы при содействии их вывести наше отече­ство на новый путь государственного развития в духе установле­ния начал права и взаимодействия государственной власти и на­рода.

Частное совещание земских деятелей 6—9 ноября 1904 г. M., 1905.

ПРОГРАММА КОНСТИТУЦИОННО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ (ПАРТИИ НАРОДНОЙ СВОБОДЫ) 33

I. Основные права граждан

1. Все российские граждане, без различия пола, вероисповеда­ния и национальности, равны перед законом. Всякие сословные различия и всякие ограничения личных и имущественных прав по­ляков, евреев и всех без исключения других отдельных групп на­селения должны быть отменены.

* Исправлено согласно постановлений 2-го делегатского съезда в С-Петербурге 5-11 января 1906 г.

51

- 2. Каждому гражданину обеспечивается свобода совести и ве­роисповедания. Никакие преследования за исповедуемые верования и убеждения, за перемену или отказ от вероучения не допускают­ся. Отправление религиозных и богослужебных обрядов и распро­странение вероучений свободно, если только совершаемые при, этом действия не заключают в себе каких-либо общих проступков,^ предусмотренных уголовными законами. Православная церковь и другие исповедания должны быть освобождены от государствен­ной опеки.

3. Каждый волен высказывать изустно и письменно свои мыс­ли, а равно обнародовать их и распространять путем печати или, иным способом. Цензура, как общая, так и специальная, как бы она ни называлась, упраздняется и не может быть восстановлена. За преступления и проступки, совершенные путем устного и пе- \ чатного слова, виновные отвечают только перед судом.

4. Всем российским гражданам предоставляется право у стран-, вать публичные собрания как в закрытых помещениях, так и под открытым небом для обсуждения всякого рода вопросов.

5. Все российские граждане имеют право составлять союзы и общества, не испрашивая на то разрешения.

6. Право петиций предоставляется как отдельным гражданам, так и всякого рода группам, союзам, собраниям и т.п.

7. Личность и жилище каждого должны быть неприкосновен­ны. Вход в частное жилище, обыск, выемка в нем и вскрытие ча­стной переписки допускается только в случаях, установленных за­коном, и не иначе, как по постановлению суда. Всякое задержан­ное лицо в городах и других местах пребывания судебной власти в течение 24 часов, а в прочих местностях империи не позднее, ' как в течение 3 суток со времени задержания, должно быть или, освобождено, или представлено судебной власти. Всякое задержат ние, произведенное без достаточного основания или продолженное сверх законного срока, дает право пострадавшему на возмещение государством понесенных им убытков.

8. Никто не может быть подвергнут преследованию и наказа­нию иначе, как на основании закона — судебной властью и уста­новленным законом судом. Никакие чрезвычайные суды не допу­скаются.

9. Каждый гражданин пользуется свободой передвижения и вы­езда за границу. Паспортная система упраздняется.

10. Все вышеозначенные права граждан должны быть введены _: в основной закон Российской империи и обеспечены судебной за­щитой.

11. Основной закон Российской империи должен гарантировать всем населяющим империю народностям помимо полной граждан­ской и политической равноправности всех граждан права свобод­ного культурного самоопределения, как-то: полную свободу упот­ребления различных языков и наречий в публичной жизни, свобо­

52

ду основания и содержания учебных заведений и всякого рода со­браний, союзов и учреждений, имеющих целью сохранение и раз­витие языка, литературы и культуры каждой народности и т.п.

12. Русский язык должен быть языком центральных учрежде­ний, армии и флота. Употребление наряду с общегосударственным местных языков в государственных и общественных установлениях и учебных заведениях, содержимых на средства государства или органов самоуправления, регулируется общими и местными закона­ми, а в пределах их — самими установлениями. Населению каж­дой местности должно быть обеспечено получение начального, а по возможности, и дальнейшего образования на родном языке.

II. Государственный строй

13. Россия должна быть конституционной и парламентарной монархией. Государственное устройство России определяется ос­новным законом.

14. Народные представители избираются всеобщею, равною, прямою и тайною подачей голосов, без различия вероисповедания, национальности и пола.

Партия допускает в своей среде различие мнений по вопросу об организации народного представительства, в виде одной или двух палат, из которых вторая палата должна состоять из пред­ставителей от органов местного самоуправления, реорганизованных на началах всеобщего голосования и распространенных на всю Россию.

15. Народное представительство участвует в осуществлении за­конодательной власти, в установлении государственной росписи доходов и расходов и в контроле за законностью и целесообраз­ностью действий высшей и низшей администрации.

16. Ни одно постановление, распоряжение, указ, приказ и т.п. акт, не основанные на постановлении народного представительства, как бы он ни назывался и от кого бы ни исходил, не может иметь силы закона.

17. Государственная роспись, в которую должны быть вносимы все доходы и расходы государства, устанавливается не более как на один год законодательным порядком. Никакие налоги, пошлины и сборы в пользу государства, а равно и государственные займы не могут быть устанавливаемы иначе, как в законодательном порядке.

18. Членам собрания народных представителей принадлежит право законодательной инициативы.

19. Министры ответственны перед собранием народных пред­ставителей, членам которого принадлежит право запроса и интер­пелляции.

Ш. Местное самоуправление и автономия

20. Местное самоуправление должно быть распространено на все Российское государство.

53

21. Представительство в органах местного самоуправления, при­ближение к населению путем учреждения мелких самоуправляю­щихся единиц, должно быть основано на всеобщем, равном, пря­мом и закрытом голосовании без различия пола, вероисповедания и национальностей, причем собрания высших самоуправляющихся союзов могут быть образованы путем избрания собраниями низших таких же союзов. Губернским земствам должно быть предоставле­но право вступать во временные и постоянные союзы между со­бою.

22. Круг ведомства органов местного самоуправления должен простираться на всю область местного управления, включая пол­ицию безопасности и благочиния и за исключением лишь тех от­раслей управления, которые в условиях современной государствен­ной жизни необходимо должны быть сосредоточены в руках цен­тральной власти с предоставлением в пользу органов местного са­моуправления части средств, поступающих в настоящее время в государственный бюджет.

23. Деятельность местных представителей центральной власти должна сводиться к надзору за законностью деятельности органов! местного самоуправления, причем окончательное решение по воз­никающим в этом отношении спорам и сомнениям должно принад­лежать судебным учреждениям. %

24. После установления прав гражданской свободы и правиль­ного представительства с конституционными правами для всего Российского государства должен быть открыт правомерный путь в порядке общегосударственного законодательства для установления местной автономии и областных представительных собраний, обла- f дающих правом участия в осуществлении законодательной власти; по известным предметам, соответственно потребности населения.

25. Немедленно по установлении общеимперского демократиче­ского представительства с конституционными правами, в Царстве Польском вводится автономное устройство с сеймом, избираемым на тех основаниях, как и общегосударственное представительство, • при условии сохранения государственного единства и участии в центральном представительстве на одинаковых с прочими частями империи основаниях. Границы между Царством Польским и сосед­ними губерниями могут быть исправлены в соответствии с плеЦ менным составом и желанием местного населения, причем в Цар«-стве Польском должны действовать общегосударственные гарантии гражданской свободы и права национальности на культурное са­моопределение и должны быть обеспечены права меньшинства.

26. Финляндия. Конституция Финляндии, обеспечивающая ее особенное государственное положение, должна быть всецело вое- i становлена. Всякие дальнейшие мероприятия, общие империи и великому княжеству Финляндскому, должны быть впредь делом j соглашения между законодательными органами империи и велико­го княжества.

54